27 июня исполнилось 20 лет со дня подписания мирного договора и завершения гражданской войны в Таджикистане, но не приведшего к единству таджикской нации.
Сегодня Таджикистан отмечает двадцатую годовщину достижения мира и согласия в стране после пяти лет братоубийственной гражданской войны 1992–1997 годов, унесшей жизни 150 тысяч человек.
Именно в этот день 20 лет назад было подписано соглашение о мире и национальном согласии межу председателем Объединенной Таджикской Оппозиции (ОТО) Саидом Абдулло Нури и президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном.
При непосредственном содействии России, Ирана, «Северного альянса» Афганистана, ООН и стран Центральной Азии конфликтующие стороны вынуждены были пойти на обоюдный компромисс и подписать мирное соглашение.
Тогда, в ходе встречи в Кремле, стороны отметили, что в продолжающейся гражданской войне не может быть победителей или побежденных и официально отказались от применения по отношению друг к другу силы.
В дальнейшем, с подачи властей, этот день стал государственным праздником под названием День мира и национального единства.
С тех пор в стране установился хрупкий мир, но до национального единства республика так и не дошла.
Непризнание ошибки
По прошествии двадцати лет в Таджикистане до сих пор принято считать, что войну таджикам навязали извне.
Об этом часто говорит в своих публичных выступлениях президент Рахмон, намекая тем самым на исламские страны и, в первую очередь, на Иран.
ОТО в свою очередь обвиняла вмешательство Узбекистана и России, которые, по ее мнению, опасались исламского возрождения в регионе и силой привели к власти своего человека – Рахмона.
То есть, ни одна из сторон конфликта не признает, что с оружием в руках уничтожала своих соотечественников из противоположного лагеря, ради того, чтобы к власти пришел именно ее клан, создавая и спустя 20 лет крайне парадоксальную ситуацию.
Президент страны, впервые въехавший в 1992 году на БТРе в столицу в качестве председателя Верховного Совета и до сих пор считающий, что действовал исключительно в рамках закона, априори не может быть лидером и соединителем своей нации.
Ровным счетом, как и исламская оппозиция, которая пролила немало крови и до сих строит из себя невинную жертву рахмоновского режима.
Перекладывание ответственности на других за былые ошибки – характерная черта всех, кто некогда участвовал в таджикском конфликте. Это говорит лишь о том, что при неблагоприятных условиях конфликт все же даст заново о себе знать.
Битва за портфели
Достигнув мирного соглашения, оппозиция и власть приступили к распределению должностей и приватизации государственных объектов.
Согласно договоренностям, интегрированная во властные структуры оппозиция получила 30% мест в коалиционном правительстве.
Вместо того чтобы проводить реформы политической системы, создать адекватный законодательный орган и заложить основы политического плюрализма в нем, формировать необходимую избирательную систему, новоиспеченная элита пребывала в полной эйфории от обретенного положения и была готова идти на любую уступку щедрому президенту.
Сам Рахмон очень умело воспользовался этой ситуацией. Назначая ключевых представителей оппозиции и своего тыла на государственные должности, он очень скоро начал проводить их «ревизию».
Последние, естественно, имея за собой немало грехов, не смогли пройти «проверку на вшивость» и вскоре оказывались жертвой репрессивной машины.
Таким образом, вскоре Рахмон избавился от всех ворлордов, представлявших опасность его власти.
Параллельно этому президент проводил конституционную реформу в пользу укрепления своей власти и создал Народно-демократическую партию, через которую в итоге начал контролировать и законодательную власть.
Таким образом оба лагеря руководствовались узкокорыстными личными целями. Вопросы сохранения нации и государства служили для них лишь риторической ширмой.
Временно нужные исламисты
В условиях Таджикистана партии никогда не рассматривались большинством населения в качестве институтов, продвигающих различные идеологии.
Предпочтения всегда отдавались тем или иным региональным лидерам, которые возглавляли эти партии.
Однако исключением стала Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), которая постепенно набрала сторонников во всех регионах республики из числа практикующих мусульман и соответственно при необходимости могла бы мобилизовать свой электорат.
Будучи второй стороной мира и главным оппонентом власти, ПИВТ вела себя крайне аккуратно по отношению к власти.
Со временем, когда эту партию возглавил молодой и прогрессивный лидер с умеренными взглядами Мухиддин Кабири, партия начала обретать все большую популярность среди светской части и представлять больше опасности рахмоновскому режиму.
Если раньше Рахмон использовал исламистов для демонстрации западному миру политического плюрализма и демократии в Таджикистане, то со временем к нему пришло понимание того, что заигрывать с ними для него опасно, что и подтолкнуло его к репрессиям в отношении этой партии и ее дальнейшему закрытию в 2015 году.
Мир с самим собой
С устранением ПИВТ Эмомали Рахмон обрел статус лидера таджикской нации и основателя национального единства.
Государственная пропаганда подает его образ как единственного миротворца, который пошел до конца ради достижения согласия. При этом вовсе не указывают вторую сторону конфликта, которая также пошла на компромисс.
В итоге Рахмон за свою миротворческую деятельность был удостоен звания Героя Таджикистана, а его оппонент, Саид Абдулло Нури, который также поставил подпись в соглашении о мире, даже не удостоился быть упомянутым.
Для сторонних наблюдателей и тех, кто не в курсе событий гражданской войны в Таджикистане, создается впечатление, что президент Эмомали Рахмон заключил мир с самим собой, и в стране наступило согласие.
Иную логику для описания его политики в данной ситуации придумать невозможно.
Сторона, с которой заключали мир, сегодня в Таджикистане просто отсутствует, она частями истреблена, запрещена, изгнана или исчезла сама по себе.
Амири Замон – псевдоним автора Ц-1 из Таджикистана