Решение Душанбинского суда о закрытии иранского комитета помощи – очередной знак ухудшения отношений между странами. Политологи уверены: ситуация поправима.
В начале декабря суд района Исмоили Сомони в Душанбе вынес решение о закрытии представительства иранского комитета помощи «Имдод» Имама Хомейни.
В таджикско-иранских отношениях уже который год наблюдается напряжение, хотя начало этого сотрудничества предвещало совсем другое.
Решение суда о закрытии представительства одного из важных институтов иранского государства в Таджикистане было принято по иску Министерства юстиции Таджикистана.
Иск был подан еще летом этого года, якобы в связи с нарушением норм Закона «Об общественных объединениях» в деятельности комитета.
Решение суда было вынесено 9 декабря, однако работа комитета была приостановлена еще летом. Как заявил тогда посол Ирана в Таджикистане Худжатулло Фагони, решение было принято им лично, так как «нельзя работать в условиях недоверия».
Комитет помощи «Имдод» начал свою работу в Таджикистане в 1996 году и оказывал различную помощь малоимущим, детям, инвалидам и престарелым людям.
Когда Иран пришел на помощь
Иран был первым, кто признал в 1992 году независимость Таджикистана и открыл в стране свое посольство.
В период Гражданской войны в Таджикистане Иран являлся одним из посредников в примирении противоборствующих сторон и имел отношение к установлению мира.
До недавних пор Иран также считался одним из крупных инвесторов Таджикистана.
На счету иранцев – строительство в Таджикистане ГЭС «Сангтуда-2» мощностью 220 МВт (доля Ирана в проекте составила 180 млн долларов, Таджикистана – 40 млн долларов), тоннеля «Истиклол» под высокогорным перевалом Анзоб на севере Таджикистана, на который Иран выделил около 35 млн долларов в виде гранта и кредита.
Еще пять лет назад Иран говорил об инвестировании в размере около миллиарда долларов в строительство дорог, трех ГЭС и цементного завода в Таджикистане.
Таджикистан в 2010 году поддержал ядерную программу Ирана, а Иран, в свою очередь, заступился за Таджикистан перед Узбекистаном, который задерживал таджикские вагоны на своей территории.
В частности, Иран грозился ограничить транзит узбекских вагонов через свою территорию, если Ташкент будет и дальше задерживать таджикские вагоны.
Сегодня отношения двух стран переживают не лучшие времена.
В чем камень преткновения?
Некоторые эксперты связывают охлаждение отношений с тем, что Иран поддерживает главного политического оппонента нынешних властей – главу Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) Мухиддина Кабири.
В декабре прошлого года он был приглашен в Иран на конференцию «Исламское единство», хотя до этого его партия была закрыта и объявлена экстремистской и террористической в Таджикистане. Сам Кабири к тому времени был объявлен в розыск по линии Интерпола.
Ответом на приглашение Кабири в Иран стали санкции властей Таджикистана в отношении иранских предпринимателей, в частности запрет на ввоз некоторых продуктов.
Позже таджикские власти взялись и за деятельность комитета «Имдод».
На самом деле к тому времени таджикско-иранские отношения уже давно были далеки от статуса «теплых».
Таджикская пресса не раз публиковала жалобы иранских предпринимателей, чьи права в Таджикистане нарушались, они часто теряли средства, становясь жертвами обмана.
Виновниками их проблем зачастую были люди, связанные с влиятельной элитой Таджикистана.
Посольство Ирана не раз проявляло недовольство отношением к своим инвесторам, однако ситуация от этого не менялась.
В ответ таджикские власти принялись обвинять своих оппонентов из числа духовных лидеров в причастности к шиизму, пытаясь дискредитировать их в глазах последователей – суннитов.
Слово «шиизм» в Таджикистане в какой-то момент приобрело стойкую негативную окраску, что наверняка обижало шиитский Иран.
Ухудшение отношений эксперты связывали с попытками Таджикистана привлечь инвестиции из Саудовской Аравии, с которой у Ирана натянутые отношения.
Однако политолог Али Мастов с этой версией не согласен и считает, что камнем преткновения все-таки является ПИВТ.
«Теперь наши власти решили всерьез перезапустить отношения между странами, взяв курс на «светскость» государства последние 2–3 года», – рассуждает политолог.
По его мнению, от ухудшения отношений между странами больше страдает Таджикистан, теряя в лице Ирана одного из самых близких и надежных союзников.
«Особенно не стоило разрывать эти отношения на фоне снятия международных санкций с Ирана», – подчеркивает политолог.
Инвестиции – ключ к примирению
Другой таджикский политолог Хурсанд Хуррамов считает, что причинами ухудшения таджикско-иранских отношений могут быть и ПИВТ, и саудиты. Иран недоволен дружескими отношениямиТаджикистана с Саудовской Аравией, а Таджикистан, в свою очередь, – сотрудничеством Ирана с ПИВТ.
«Иран, будучи гарантом межтаджикского мирного соглашения, чувствовал определенную ответственность за нарушение договора одной стороной», – считает Хуррамов.
Политолог уверен, что Иран питал определенные надежды на укрепление ПИВТ на политической сцене Таджикистана и рассчитывал на дивиденды. Сближение с Саудовской Аравией после краха ПИВТ послужило дополнительным раздражающим фактором.
Хуррамов, говоря о таджикско-иранских отношениях, не исключает, что они могут вернуться в прежнее русло, поскольку обе страны нуждаются друг в друге.
«Западные стремления правящей элиты Ирана оказались бесперспективными, и санкции в отношении Ирана не будут окончательно отменены, чем воспользуются политические круги, ратующие за возвращение на Восток», – рассуждает Хуррамов.
По его мнению, в Таджикистане есть четкое понимание необходимости сотрудничества с Ираном. Республика ищет инвестиции, даже прозвучала необходимая сумма: 118 млрд долларов, и если завтра Иран изъявит желание проинвестировать какой-либо проект, то Таджикистан будет принимать решения, противоположные сегодняшним.
«Это политика многовекторности обеих стран в действии», – подчеркивает Хуррамов.