Не террористы, а процесс передела собственности – самая большая угроза, стоящая перед Узбекистаном после Ислама Каримова, считают опрошенные Ц-1 эксперты.
Проблема радикального ислама и терроризма – преувеличена, страну ждет передел собственности и рост социального напряжения из-за кризиса в Казахстане и России.
Но внешне после смерти Ислама Каримова мало что изменится: жители страны не готовы к быстрой либерализации и фактически страна может пойти двумя путями – недолгой либерализации по азербайджанскому образцу или еще больше закрыться от мира, как это было в Туркменистане.
Кто отвечал:
Камолиддин Раббимов – политолог, проживает во Франции.
Сергей Данилов – политолог, заместитель директора Центра ближневосточных исследований, экс-редактор журнала «Центральная Азия» (Украина).
Тошпулат Юлдашев – политолог, проживает в США.
Стив Свердлов – исследователь международной правозащитной организации Human Rights Watch по Центральной Азии.
Вопросы и ответы:
— Назовите главные угрозы, которые актуальны для Узбекистана в связи со сменой власти?
Камолиддин Раббимов: Фундаментальная проблема новых властей Узбекистана связана со сложной социально-экономической ситуацией: в стране высокий уровень безработицы, зарплаты низкие, в сельском хозяйстве сохраняется система принудительных госзаказов.
Быстрый демографический рост Узбекистана подразумевает выстраивание такой политсистемы, при которой нация смогла бы создавать и эффективно распределять национальное богатство. Ислам Каримов так и не осмелился провести социально-экономические реформы.
Сергей Данилов: Главная угроза для Узбекистана – начало внутриэлитной борьбы.
Будут ли региональные и клановые элиты так же подчиняться новому президенту, как Каримову? Авторитет последнего не оспаривался, но его система не учитывала потребности региональных элит.
Вторая угроза связана с тем фактом, что значительная часть граждан всю жизнь провела с одним главой государства, при котором любые проявления недовольства были запрещены. Вопрос только в том, как быстро найдутся люди, готовые возглавить протест. Повод искать не придется: от принудительной уборки хлопка до роста цен на основные продукты.
Наконец, третий фактор нестабильности – граница. На узбекской границе, в отличие от туркменской, не было прецедентов захвата талибами. Но политическое межсезонье в Узбекистане может спровоцировать радикалов проверить границу на прочность.
Ташпулат Юлдашев: Главная опасность состоит в том, что режим Каримова держала в руках Служба национальной безопасности (СНБ) во главе с Рустамом Иноятовым. Численность этой структуры достигает 100 тысяч человек.
Но сейчас такое статус-кво не всех устраивает, и может начаться борьба за передел собственности и влияния. Сам Иноятов стоит перед сложным выбором: возраст не позволяет ему баллотироваться, но любой новый президент может убрать его из власти.
Именно так туркменский президент Гурбангулы Бердымухамедов поступил с приведшим его к власти главой спецслужбы. Повод найдется – спецслужбы ни дня не работали в правовом поле.
Стив Свердлов: Главная угроза для Узбекистана – продолжение практики нарушения прав человека с пытками, арестами и длительными сроками заключения. Сейчас для этой страны впервые за 20 лет открылось окно возможностей.
Международное сообщество должно выработать четкие критерии переходного периода и плана действий по демократизации страны. Первым делом я ратую за освобождение политзаключенных и открытие страны для правозащитников и международных организаций, а также проведение выборов по стандартам ОБСЕ. Хотя уже сейчас очевидно, что избирательная кампания будет идти под аккомпанемент принудительной уборки хлопка.
— Насколько актуальна угроза терроризма?
Камолиддин Раббимов: Государственная оценка экстремизма и терроризма не соответствует реальным масштабам этих проблем: власти слишком преувеличивают. Такая система оценок стала обременительной для властей не только с точки зрения легитимности в глазах населения (подавляющее большинство граждан считает себя верующими) и не разделяет точку зрения властей.
Также она обременительна и во внешней политике: приоритет безопасности в геополитике обуславливал участие в межгосударственных структурах по безопасности, как ОДКБ, что в свою очередь, ограничивает суверенитет страны.
Конечно же, в любой мусульманской стране есть проявления религиозного экстремизма, но и в начале 90-х, и сейчас у террористов нет ресурсов для смены вектора государства. Иными словами, экстремизм и терроризм – всегда были факторами беспокойства, а не факторами угрозы. Задача новых властей сделать так, чтобы узбекистанцы не чувствовали себя ущемленными в своих религиозных правах и были лояльны государству без принуждений.
Сергей Данилов: Я пока не вижу этой угрозы. Но радикальные группировки в такой стране как Узбекистан всегда опасны тем, что дают социальный лифт, который не работает в государстве. Другими словами, в таких организациях быстро можно продвинуться и стать командиром.
Ташпулат Юлдашев: Узбекское общество – светское. Религиозный экстремизм давно стал пугалом для узбекистанцев. Больше вероятно, что борьбу с терроризмом власть использует для провокаций, чтобы упрочить свое положение и запугать репрессиями неугодных.
Стив Свердлов: Власти всегда преувеличивали проблему радикализации мусульман в стране. Мы не знаем, как на самом деле обстоят дела – Каримов не давал возможности изучать этот и многие другие вопросы. Сейчас необходимо изучить социальную базу экстремизма с помощью независимых экспертов: социологов, антропологов и религиоведов.
— Насколько актуален рост трудовой миграции в связи с возможным экономическим кризисом и большим количеством людей трудоспособного возраста, которые не могут найти работу в стране?
Камолиддин Раббимов: Всевозрастающий демографический рост, нехватка рабочих мест внутри страны, размеры реальной заработной платы – все эти факторы приведут к тому, что темпы рабочей миграции из Узбекистана в ближайшие десятилетия останутся высокими.
Главный вопрос: куда поедут на заработки узбекистанцы, учитывая, что в России – рецессия и объем переводов снизился более чем на 50%. Такая же сложная ситуация и в Казахстане. Если экономика этих стран не вырастет, то социальная напряженность внутри страны может создать проблемы для новых властей Узбекистана.
Сергей Данилов: Основная угроза – неудовлетворенность людей своим социальным статутом. И хотя Узбекистан демонстрировал неплохие темпы роста, для полномасштабной модернизации страны этого недостаточно.
Ситуация напоминает страны Африки в 60–70-е, где также за 20 лет население увеличилось на треть. Без роста экономики и создания рабочих мест эти люди радикализируются и становятся основой протестов.
Ташпулат Юлдашев: Судя по отчетам властей, Узбекистан – процветающая экономика. Но на деле мы имеем принуждение и ограничение. Людей заставляют собирать хлопок, во время сельхозработ в стране невозможно заправиться бензином, зимой пропадает газ и электричество.
При Каримове терпели и боялись. Будет ли у новой власти такой авторитет, чтобы люди продолжили терпеть – пока под вопросом. Экономике нужен серьезный аудит и план выхода из кризиса.
Стив Свердлов: Ислам Каримов назвал мигрантов ленивыми, хотя они существенно пополняли бюджет страны. Если в Узбекистане не появятся новые рабочие места, о стабильности придется забыть.
— Возможно ли дальнейшее ограничение прав и свобод, например, попытки контролировать соцсети, которые похоронили Каримова раньше времени и т. д.?
Камолиддин Раббимов: Кто бы ни стал следующим президентом Узбекистана, пока новые власти будут действовать по инерции, в рамках системы координат, выстроенной Исламом Каримовым.
Но когда новые власти станут полноценными хозяевами ситуации, начнется пересмотр наследия Каримова. Авторитарная природа политической системы останется надолго – это производная от социальной и политической культуры не только элиты, но и всего общества.
Маловероятно, что к власти Узбекистана могут прийти люди, которые захотят изменить политическую культуру узбекистанцев в сторону политической конкуренции и плюрализма.
Сергей Данилов: У новых властей Узбекистана будет выбор: провести либерализацию или продолжить реализовать принцип сильной руки. В свое время такой же выбор стоял перед Ильхамом Алиевым (президент Азербайджана – Ред.), и он выбрал либерализацию.
Но постепенно все свободы сворачивались, и дошло до того, что правозащитники его критикуют больше, чем отца. Похоже, что в Узбекистане скорее попробуют организовать показательные процессы, чем дать свободу СМИ. Напротив, в Туркменистане не стали играть в либеральные ценности и максимально контролируют интернет и соцсети. Это затратная вещь, но просчитывать такой вариант будут и в Узбекистане.
Стив Свердлов: Авторитарный режим держится на личности правителя. Новая власть побоится резко изменить ситуацию новыми ограничениями, в том числе интернета, который уже стал привычным для жителей страны.