Журналист Мухаммад Бекжан, освобожденный из узбекской тюрьмы после 18 лет заключения, рассказывает о первых трех месяцах на свободе, ставшей возможной, по его словам, благодаря смене власти в стране.
63-летний Мухаммад Бекжан вышел на свободу 22 февраля 2017 года, а был заключен в неволю в феврале 1999 года.
Формальной причиной осуждения Бекжана, его братьев – Рашида и Камила, а также товарищей стало якобы их участие в организации взрывов, прогремевших в Ташкенте 16 февраля 1999 года, в исполнении которых власть обвинила оппозицию и исламистов.
Бекжан в то время проживал с семьей в Украине, но был схвачен по запросу властей из Ташкента и передан в Узбекистан.
Но на протяжении всего длительного и порой безнадежного заключения Бекжана никто не сомневался в истинной причине его заточения.
Все знали, что он, несмотря на работу главным редактором партийной газеты «Эрк» и собственную оппозиционность, на самом деле отбывал наказание за брата – лидера «Эрка» Мухаммада Салиха, которого не смог заполучить для расправы президент Ислам Каримов.
Именно смерть Каримова и приход к власти нового лидера – Шавката Мирзиёева, по словам Бекжана, сделали возможным его освобождение.
Бекжан откровенно рассказывает, что пока не может назвать себя на 100% свободным. На протяжении года он будет находиться под надзором, а это значит, что он не имеет права покинуть Хорезмскую область Узбекистана, где проживает в доме у брата.
Бывший узник немного расстраивается, что до сих пор не увидел своих дочерей, которые живут в США и пока не добились получения визы в Узбекистан, но рад тому, что может общаться с ними через различные мессенджеры, на освоение которых у него ушел месяц.
К Бекжану из США приехала супруга Нина, теперь он имеет возможность заняться здоровьем и намерен написать книгу.
Дальнейшие подробности новой жизни Мухаммада Бекжана в интервью Ц-1.
– Уважаемый Мухаммад, расскажите, чем вы занимались первые три месяца на воле?
– После выхода из тюрьмы за мной установлен год надзора – в это время я не могу выехать не только из страны, но и из Хорезма.
Радуюсь, что ко мне приехала жена Нина из Америки – дочкам пока не дают визу.
Месяц назад мне провели операцию, сейчас я прохожу реабилитацию.
Очень хотел бы съездить в Ташкент и встретиться со знакомыми. Мечтаю вернуть дом в Сергелях – его конфисковали после ареста.
Буду писать в виртуальную приемную президента, чтобы вернули мой дом и ташкентскую прописку.
Очень хотелось бы наведаться в Самарканд и Бухару.
– Свое будущее вы связываете с США или Узбекистаном?
– Конечно, с Узбекистаном – это моя Родина. В США я хотел бы съездить, чтобы обнять дочерей и внуков, посмотреть, как они живут.
– Вспоминаете ли вы время, проведенное в тюрьме?
– Я только начал его забывать и не хочу вспоминать весь ужас, в котором провел последние 18 лет. Могу только сказать, что выжить в узбекской тюрьме мне помогли терпение и стойкость.
Самыми сложными были первые и последние пять лет. Первую пятилетку казалось, что кошмар никогда не закончится.
После того как мне добавили новый срок, я гнал от себя мысль, что проведу в тюрьме остаток жизни (в 2012-м срок заключения Бекжана был продлен на 4 года и 8 месяцев. – Прим. Ц-1). Меня спасла смерть Каримова.
– Как вы узнали о его смерти и как вообще узнавали новости в тюрьме?
– Вокруг заключенных образовывается информационный вакуум. Новости мне чаще всего сообщали родственники или жена во время редких визитов.
Еще несколько раз в год приносили по три-четыре письма. Только после выхода из тюрьмы я узнал, что мне журналисты, правозащитники и просто люди со всего мира написали тысячи писем поддержки.
Интересно, что о смерти Каримова мы узнали только 3 сентября (Ислам Каримов, по официальной версии, умер 2 сентября 2016 года. – Прим. Ц-1) – нам отключили новости с 27 августа.
Но я почувствовал, что что-то случилось. После похорон президента отношение ко мне со стороны тюремной администрации резко улучшилось.
– Какую тюрьму в Узбекистане вы считаете самой страшной?
– На первом месте – «Жаслык» (расположена на севере Каракалпакстана, открыта для политузников в 1999 году – Прим. Ц-1) и 46-я колония в Навои.
Мне поломали ноги в подвале МВД в Ташкенте, а в «Жаслыке» – добавили.
Если вы меня спросите, кто меня избивал, я вам даже не скажу: в «Жаслыке» нельзя поднимать голову – все заключенные смотрят только вниз.
Последние пять лет я провел в Зарафшанской тюрьме. В ней получше условия, но там меня держали в информационной изоляции.
– Как бы вы предложили реформировать узбекские тюрьмы?
– Первым делом нужно существенно уменьшить зоны, выпустив политзаключенных.
Так, в тюрьмах еще остаются журналисты Юсуф Рузимуродов, Агзам Тургунов и Салиджан Абдурахманов. И, конечно же, закрыть «Жаслык» как символ человеческого горя и несправедливости.
– Вы помните, как вас выкрали из Украины?
– Да, очень хорошо помню. Единственный, кто поднял шум в 1999 году, – лидер Народного Руха Украины Вячеслав Черновил.
Подозреваю, что он погиб из-за нас. После того как нас вывезли в Узбекистан, он собирался сделать заявления в Риме на международном совещании. Но не успел: его машине преградил путь грузовик – и он погиб.
Со мной в Украине был еще один журналист – Мухаммад Раджаб, которого также выкрали, и он все еще в тюрьме.
Кучма (Леонид Кучма – президент Украины с 1994 по 2005 год. – Прим. Ц-1) через год, отвечая на вопрос украинских журналистов, почему отдали политзаключенных Узбекистану, ответил, что не знал, и попросил прощения.
– Что вас больше всего поразило на воле?
– Изменения, которые произошли в информационной сфере. Я не знал, как обращаться с сенсорным мобильным телефоном, как пользоваться Интернетом, Скайпом и т. д. Целый месяц разбирался и наверстывал упущенное.
– Вам положена пенсия?
– Уже три года, как положена. Сейчас собираюсь заняться оформлением, правда, мне говорят, что я могу рассчитывать только на минимальную в размере 150 тысяч сумов (18 долларов по курсу черного рынка).
– Что вы думаете о стране, новой власти и президенте?
– Я вижу изменения, правда, их пока немного. Но я выхожу на улицу и вижу, что люди свободнее общаются, говорят о недостатках власти. При режиме Каримова такое трудно представить.
Если бы не Шавкат Мирзиёев, я бы до сих пор сидел в тюрьме и ждал третьего срока.
Надеюсь, что и остальных политзаключенных выпустят до конца года.
Мирзиёеву досталось очень сложное наследство Каримова, в том числе и его команда, которая часто мешает, а не помогает.
– Общаетесь ли вы с братом – Мухаммадом Салихом? Не обижены на него?
– Чего мне на него обижаться? Он всё правильно сделал: если бы он встал на колени перед Каримовым – я бы его не простил. Меня не раз просили его оклеветать, обещая свободу. Я отказался – лучше умереть в тюрьме. Если бы мы оклеветали его, все равно Каримов нас бы не выпустил.
– Большое спасибо вам, Мухаммад, за интервью, всего вам хорошего, будьте здоровы!