Южный город на узбекско-афганской границе прежде был центром контрабандной торговли, теперь держится на «огородно-таксистской» экономике.
Корреспондент Ц-1 побывал в Термезе – столице Сурхандарьинской области Узбекистана, расположенном примерно в 600 км от столицы на реке Амударья.
Это один из древнейших городов Центральной Азии, южный форпост Узбекистана, который некогда жил богаче, в котором есть «живые» и «мертвые» дома, откуда все, кто мог, уехал в Россию. Оставшиеся пытаются свести концы с концами, продавая лепешки на местном рынке.
Термез настоящий и «ненастоящий»
Широкие проспекты с новенькими аккуратными многоэтажками в центре – вполне логичный пейзаж для города, где живет 135 тысяч человек.
На нижних этажах новостроек – магазины и свадебные салоны, рядом с домами – лавочки, свежие газоны, клумбы и детские площадки. И – почти никого, за исключением редких прохожих.
Из-за этой пустоты ухоженный центр Термеза выглядит будто декорации из какого-нибудь фантастического фильма, в котором все жители города внезапно исчезли.
Впрочем, отчасти эти дома – декорации и есть. Большинство магазинов и офисов пустует – местные говорят, что из-за слишком высокой аренды. Жилые помещения тоже «не подают признаков жизни» – белье на веревках не сохнет, шторы на окнах не висят, дети у дома не играют.
Настоящая жизнь в Термезе – другая и течет не здесь, она спрятана от глаз проезжающих чиновников за высоким бетонным забором, на котором виднеется надпись о том, что 2017-й назван «Годом диалога с народом и интересов человека».
Участники диалога живут здесь же, сразу за забором, в глинобитных домах без канализации и центрального отопления (которого в городе нет с середины девяностых прошлого века).
Период расцвета: война и контрабанда
Местный таксист Олим с грустью вспоминает, каким чистым и уютным был Термез во время Афганской войны в 1979–1989 годы. Военное время для города стало периодом расцвета.
Здесь жили военные и их семьи, работали дома культуры, филармонии, различные кружки и спортивные секции для детей. На центральном рынке можно было найти дефицитные предметы одежды, технику и электронику.
Из Ташкента, Душанбе и Самарканда в Термез приезжали за видеомагнитофонами, джинсами и жвачкой, хотя въезд в город был ограничен из-за присутствия военных.
В контрабанду были вовлечены практически все местные жители. Подпольной торговлей привезенных из Афганистана товаров занимались даже милиционеры и пограничники.
Жгли книги, чтобы согреться
После окончания Советской афганской кампании в 1989-м и распада СССР в 1991 году военные покинули Термез. Вместе с ними город стало покидать благополучие. Вместо военных теперь в город начали переезжать жители кишлаков из ближайших районов.
Нелегальной торговле пришел конец во второй половине 90-х годов, когда боевики движения «Талибан» взяли афганский Мазари-Шариф, расположенный в 100 км от Термеза. С тех пор граница между Афганистаном и Узбекистаном наглухо закрыта по инициативе Ташкента.
Примерно в то же время местным жителям резко прекратили платить зарплаты, стало совсем туго.
Начались перебои с газоснабжением, отоплением и электроэнергией.
«Чтобы согреться, люди жгли все подряд – кизяк, книги, старые детские тетрадки, даже архивные документы в ход пошли», – вспоминает наш собеседник Олим.
Термез – один из самых жарких городов в Центральной Азии, но зимой здесь температура в среднем около десяти градусов тепла, случаются и заморозки.
Даже к Наврузу не отмыли
Стадионы, проспекты и многоэтажки в городе соседствуют с глинобитными одноэтажными домами.
Повсюду – стройтехника и горы мусора. Коммунальные службы, похоже, убирают лишь несколько центральных улиц, остальная часть Термеза утопает в грязи и строительной пыли.
Даже приготовления к празднику Навруз, который отмечали 21 марта, не изменили облик города. Неблаговидные места попросту прикрыли металлическими ограждениями.
Для туристов нет условий
Термез с многовековой историей и переплетением культур мог бы привлечь немало туристов. Здесь расположено городище Дальверзинтепе, которое считается самым древним буддийским строением на территории Узбекистана, комплекс Каратепа и буддийская ступа Зурмала, средневековая крепость Кирк-Киз и ханака Кукилдор-ота, ансамбль Султан Саодат и мавзолей Хаким-ат-Термези.
Большинство древних сооружений имеют свежий отреставрированный вид.
Из Ташкента в Термез летают самолеты, но тем, кто доберется, придется непросто. Городской аэропорт – жалкое зрелище. В качестве общественного транспорта – маршрутные такси и вездесущие частники-«бомбилы».
В городе – ни карт, ни указателей на английском, а по-русски говорит далеко не каждый житель.
Бывший милиционер Бахтияр считает, что во всем виновато «кишлачное руководство» города. Дескать, необразованные люди не видят перспектив развития туристического потенциала Термеза и его окрестностей, поэтому город пришел в упадок.
«Огородно-таксистская» экономика
На центральном рынке города – традиционно многолюдно. Кажется, только здесь и бурлит городская жизнь – одни продают, другие покупают. И продавцы, и покупатели жалуются на нехватку денег и отсутствие работы.
Продавщицы лепешек рассказали, что заработанных денег едва хватает на еду и оплату коммунальных платежей.
«Свекровь печет хлеб, а я продаю. Все деньги уходят на срочные нужды. Сводим концы с концами. Муж уехал работать в Россию, у него там уже есть своя семья. Помогает немного, но этого не хватает», – рассказывает одна из них.
Эта история показательна для современного Узбекистана. Из-за безработицы мужчины вынуждены уезжать на заработки за границу. Нередко они бросают своих жен и детей на произвол судьбы.
Средняя зарплата в регионе не превышает 600 тысяч сумов (85 долларов). При этом цены на недвижимость, образование и продукты – не ниже, чем в Ташкенте. Для многих мужчин трудовая миграция – единственная возможность прокормить семью.
Предприятия в Термезе закрылись еще в 90-х. С тех пор горожане спасаются натуральным хозяйством: держат скот, выращивают овощи и фрукты на огородах. Пасущиеся бараны и коровы на городских улицах – вполне привычная картина.
«Огородно-таксистская» экономика – то, на чем держатся многие провинциальные города в Узбекистане, в надежде, что в будущем что-то изменится.