Мониторинг хлопковой кампании 2018 года группой «Бесстрашные» привел их к неутешительным и противоречивым выводам, а почему? – в интервью Ц-1 объясняет Елена Урлаева.

Узбекистанская группа «Бесстрашные», в которую входят правозащитница Елена Урлаева и независимая журналистка Малохат Эшанкулова, провели осенью 2018 года мониторинг применения принудительного труда на хлопковых полях страны.

А его результатах Ц-1 попросил подробнее рассказать Елену Урлаеву.

– Елена Михайловна, СМИ Узбекистана в этом году проводили мощную кампанию против принудительного труда. На ваш взгляд, это принесло положительные плоды?

– Агитация против принудительного труда действительно имела место. На самом же деле чиновники, как всегда, прибегли к принудительному труду во время сбора хлопка.

Во время наших поездок мы наблюдали массовые перемещения людей из одного региона в другой: власти поездами привозили хлопкоробов из Сурхандарьинской области в Джизакскую, из Андижанской области – в Ташкентскую, ежедневно целые колонны автобусов со сборщиками «белого золота» ехали в разные уголки страны.

Так что речь идет о массовом вывозе на хлопок бюджетников и работников коммерческих структур.

– Это были добровольцы?

– Настоящих добровольцев я видела только один раз. Это было во время моего первого хлопкового рейда в Уртачирчикском районе Ташкентской области, куда прибыл целый отряд жителей Сурхандарьи. Они действительно являлись безработными и приехали заработать на уборке хлопка.

Но в большинстве случаев встречались наемные рабочие, которые вместо бюджетников приехали на хлопок. При этом или бюджетная организация, или конкретный ее работник платил этому работнику по найму определенную сумму денег: от 300 тысяч сумов до миллиона (37–125 долларов США).

При этом наемный работник имел возможность еще положить в карман деньги от сбора хлопка.

Но мы не отрицаем, что многие из них, в том числе и добровольцы, хорошо заработали на хлопке.

– В то же время многие утверждают, в том числе международные организации и даже правозащитники, что в этом году в Узбекистане на хлопке не было фактов принудительного труда. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Да, действительно, такие люди есть, в том числе даже среди правозащитников. Просто они хотят верить в свою собственную ложь. А некоторые иностранцы судят о ситуации, сидя в своих теплых кабинетах.

Но мы не отрицаем, что многие из сборщиков хлопка, в том числе и добровольцы, хорошо заработали в этом году.

– Вы сказали о перемещении хлопкосборщиков целыми поездами и колоннами автобусов. Власти пытались скрыть это перемещение?

– Пытались. Если раньше на хлопок отправляли медиков и учителей, то это все делалось открыто, теперь же, когда начали вывозить на поля милицию и военных, стали это тщательно скрывать.

Военные собирали хлопок под видом учений. А милиционерам начальством запрещалось надевать камуфляж и рассказывать правозащитникам, что они сотрудники правоохранительных органов.

В Арнасайском районе мы с Малохат видели курсантов милиции, даже побывали в хлопковом штабе академии МВД.

– Милиционеры добросовестно собирали хлопок?

– Далеко не всегда. Среди милицейских начальников иногда находились ловкачи, которые заставляли отлавливать людей на базарах или биржах труда и за мелкие провинности отправляли вместо себя в хлопковое рабство.

Это рабство самое настоящее, нередко таким бедолагам не давали ни денег, ни даже еды.

– Наверное, на хлопке было немало заключенных из колоний?

– В прошлом году их на самом деле было немало. На уборочной кампании – 2017 имел место случай, когда многие заключенные колонии № 75, которых вывозили в Джизакскую область и почти до декабря заставляли собирать хлопок, от холода сильно заболели. Но в текущем году впервые по моему заявлению медкомиссия осмотрела осужденных этой колонии, и больных освободили от уборки хлопка, также остались в колонии и заключенные, кому за 60 лет. Сами осужденные и их авторитет Икрам Дусенов поблагодарили меня за это по телефону.

– Какие были условия быта хлопкосборщиков?

– Разные. Иногда мы наблюдали ужасные условия ночлега сборщиков хлопка. Малохат рассказывала, что в Пахтакорском и Дустликском районе Джизакской области люди ночевали в поездах, состоящих из 10 вагонов каждый, в Пахтакорском районе это были только мужчины из Намангана. Никаких достойных условий быта не наблюдалось, иногда в вагоне горела лишь одна лампочка.

Подобные условия нам приходилось видеть не раз. Люди нередко жаловались на перебои с питанием и отсутствие отопления. Когда начались холода, многие мужчины были вынуждены согреваться водкой.

– А как к подобным фактам относилось Министерство труда Узбекистана?

– Хочется отметить, что в этом году очень эффективно. Были расследованы случаи принудительного труда инспекцией от Министерства занятости и трудовых отношений после звонков и обращений на их телефон доверия.

Например, после публикации сообщения по рейду в Аккурганском районе были проверены все случаи привлечения детей, беременных женщин, медиков, сотрудников электросети, и нам доложили, что меры приняты. Позже мы ездили в Аккурганский район, и уже таких негативных фактов не наблюдали. Подобных случаев было несколько.

То есть наши факты подтверждались, хотя ранее мы не могли доказать, что есть случаи принудительного труда.

– Как строились ваши взаимоотношения с местными властями?

– Также хочется отметить, что был свободный доступ на селекторные собрания в хокимияте, можно было с хокимами говорить о проблемах принудительного труда. Я лично беседовала с Номоном Избасаровым, хокимом Букинского района, и с хокимом Асакинского района в Ташобласти Эльдаром Якубовым.

Хотя раньше хокимы были недоступны, а контакт с ними для нас очень важен, и если прежде нас арестовывали на собраниях, то в этом году все проходило в дружеской обстановке и даже чаем угощали.

Это тоже хорошие изменения, и они важны, потому что, если хоким с нами разговаривает, люди нас не будут бояться и смогут пожаловаться на нарушение их прав.

Вот конкретный пример. Когда учителей одной из школ Уртачирчикского района вывезли на поля, родственники тут же набрали мой номер – я, в свою очередь, позвонила на телефон доверия, и уже к обеду учителей отозвали с полей.

– Сейчас многие жители Узбекистана, которые представляются правозащитниками, находятся за границей – в Евросоюзе, где дают интервью об уборке хлопка. Как так получилось, что вы с Малохат сейчас находитесь в Узбекистане?

Власти очень не хотят, чтобы мы выезжали за границу. Как шутит Малохат, им будет скучно без нас. А если серьезно, то тут не все так просто.

Против меня на прошлой неделе с целью моей дискредитации устроили целый ряд провокаций. Я должна была на днях лететь в Швецию, но теперь неизвестно, получится ли это.

Малохат тоже на днях собиралась на семинар в Бишкек, но у нее неожиданно отобрали паспорт, и теперь она тоже никуда не поедет.