Президент Шавкат Мирзиёев за два года у власти не сумел утвердить в Узбекистане право граждан на свободу слова и мысли, ограничиваясь, как и его предшественник Ислам Каримов, пустыми речами и ничего не значащими постановлениями.
Речь идет конечно же, не обо мне. Не о моем личном праве вернуться в Узбекистан, где я родилась и жила большую часть своей сознательной жизни, или моем праве заниматься там журналистикой с аккредитацией в руках.
О гораздо большем. Это был тест, заданный президенту Шавкату Мирзиёеву и его правительству.
Требовалось проверить и выяснить, пробилось ли в них после 27 лет диктатуры Ислама Каримова, стагнации и кризиса во всех отраслях и сферах деятельности страны, мышление и видение настоящих государственных деятелей, думающих не о себе, а о стране.
Как выяснилось, нет.
Выступая 8 декабря на праздничном собрании в честь 26-летия Конституции РУз, Мирзиёев произнес речь, как под копирку списанную с выступлений покойного Ислама Каримова, – та же бравада, та же критика молчащего парламента и нерадивых чиновников, те же обещания…
И все это – на фоне по-прежнему попранных фундаментальных прав граждан, главным из которых является свобода слова.
В фойе Школы журналистики Колумбийского университета в Нью-Йорке в стене на камне выбита цитата основателя этого известного на весь мир учебного заведения – газетного издателя Джозефа Пулитцера:
«Наша республика и ее пресса возвысятся или падут вместе. Способная, бескорыстная, ориентированная на общество пресса, различающая правду и имеющая смелость ее отстаивать, может сохранить ту общественную добродетель, без которой правительство – притворство и издевательство. Циничная, продажная и демагогическая пресса со временем породит равных себе людей. Право формировать будущее республики будет в руках будущих поколений журналистов».
Проходя мимо этой цитаты во время учебы в Колумбийском, я всегда восхищалась глубиной мышления и видением этого человека, утверждавшего право на свободу слова и высочайшие идеалы журналистики во имя процветания его страны, не видевшего одно без другого.
Пулитцер умер более ста лет назад, в 1911 году, и завещал 2 млн долларов на создание Школы журналистики в Нью-Йорке, которая была открыта в 1917 году.
О том, что свобода слова вписана в ДНК Америки, писал Джерри Фридхайм (Jerry W. Friedheim), один из руководителей Фонда ассоциации американских газетчиков:
«Свободная пресса родилась, когда родилась Америка. Она не была передана или получена по наследству. Концепция свободы прессы была специально разработана авторами нашей Конституции, чтобы привить дух независимости в качестве абсолютного, важнейшего компонента в создании, существовании и выживании свободного общества».
Конституция США была принята в 1788 году.
Идея незыблемости права на свободу слова как условия всеобщего развития и прогресса страны, соблюдение других прав человека превратили США в богатейшую и сильнейшую державу на планете. Эта страна сегодня диктует политику во всем мире, утверждает, какими технологиями мы будем пользоваться, определяет даже наш досуг: какие фильмы мы будем смотреть на выходных…
В Узбекистане же и в 2018 году власть считает, что она может обойтись без свободной прессы и свободы слова, а также без оппозиции, свободных выборов и независимого суда.
Решать миллионы проблем, стоящих сегодня перед страной, предложено с помощью обращений в виртуальную приемную президента, когда «ручным способом» чиновник должен откликнуться на каждый инцидент или ситуацию в стране.
В 2000 году я освещала президентские выборы в Узбекистане и находилась на избирательном участке, куда пришел голосовать Ислам Каримов. Когда президент подошел к прессе, то журналистка российского ОРТ Шахноза Ганиева, как обычно, задала подхалимский вопрос, спросив действующего главу государства: «Ислам Абдуганиевич, какая у вас самая большая мечта?»
Я закатила глаза от недовольства: в стране столько проблем и вопросов!.. Но ответ Каримова я запомнила и вспоминаю по сей день, он сказал, что мечтает построить в Узбекистане политическую систему, которая будет работать вне зависимости от того, кто президент: Каримов, Эрматов или Шерматов…
Это была хорошая установка: в ней звучала мысль дальновидного политика, государственного деятеля, ставящего страну выше себя. Но это были просто слова. Каримов не решился ни на создание независимых ветвей власти, ни на либерализацию экономики, ни на свободу слова, ни на свободные выборы, и что он в итоге получил? – Андижан и роль изгоя до смерти.
Каким оставил после себя Узбекистан Ислам Абдуганиевич, Мирзиёеву лучше знать. Сегодня его правительство с гордостью сообщает на весь мир, что в стране покончено с принудительным трудом (рабством) на хлопке! Вот это достижение, достойное XXI века.
Президент Мирзиёев намерен либерализовать экономику страны в отсутствие свободы слова и плюрализма мнений, политических реформ, конкуренции, но он никого не обманет, ничего не получится – этот путь уже завел в тупик весь Узбекистан.
Он сетует на отсутствие кадров, но в этой несвободной среде на высокие посты будут пробираться только лизоблюды или блатные дети, в итоге даже на посту вице-премьера окажется человек, считающий, что производительность труда можно повысить, заставив фермеров стоять в воде или держать в руках тяжелые камни.
Третий президент США Томас Джефферсон в 18 веке сказал: «Когда есть свободная пресса, а все люди умеют читать, – все в безопасности».
Тех же, кто боится независимой прессы, успокаивает французский писатель Бенджамин Констант (1767–1830): «С газетами иногда бардак, но без них – всегда рабство».
Галима Бухарбаева – главный редактор Ц-1