В Выставочном зале Академии художеств Узбекистана открылась бьеннале на лучший памятник Исламу Каримову. Центр оскорбления и клеветы в Ташкенте делится своими предложениями и мнениями на сей счет.
Выставка конкурсных работ на лучший памятник первому президенту Узбекистана Исламу Каримову, правившему страной с 1989 по 2016 годы, открылась в Ташкенте в начале апреля.
По данным ее организаторов, на ней представлено 68 скульптурных композиций 58 авторов из Узбекистана, Южной Кореи, Австралии, Германии, Италии, Туркменистана и Украины.
Целью конкурса является отбор лучшего проекта для создания памятника Исламу Каримову.
Диалог # 12
Памятник нетошнотворный
Участвуют:
Александр Барковский
Алексей Улько
Олег Карпов
Олег Карпов:
Сегодня мы имеем шанс поговорить про высокое искусство. Вы правильно, Саша, заметили, что биеннале отменили в прошлом году, а сейчас сделали, по сути, альтернативное.
Алексей Улько:
В контексте современного искусства все это смотрится иначе, вот это очень интересная тема. Люди сделали достаточно унылую вещь: они среагировали так, будто речь идет о каких-то памятниках 70-х годов. Ленинский вариант – человек в пиджаке. Чухович (Борис Чухович – историк искусства и художественный критик, живущий в Квебеке. – Прим. ред.) на эту тему обратил внимание, Каримов все время изгонял этот ленинский образ, ленинские принципы, социалистическое искусство.
Олег Карпов:
Он просто освобождал для себя место, я так понимаю, подсознательно.
Алексей Улько:
Но это все-таки не его инициатива.
Олег Карпов:
Понятно, что не его, но ему это могло, наверное, и понравиться.
Алексей Улько:
Я, честно говоря, сомневаюсь. Если сравнить с тем, как идет монументализация образа властителя в других странах. Здесь было желание создать менее помпезную ситуацию. Не какого-то гигантского Туркменбаши, похожего на борца сумо или Шварценеггера, а просто простого человека. Но при этом получается, что у нас Каримов не Джастин Трюдо. Сам по себе образ не такой яркий – того можно в одежде, без одежды, в майке подать. А здесь идет непонятное, огорчающее меня подчеркивание чиновничьего атрибута. Достаточно нелепый костюм, и потом на него надевается еще что-то.
Олег Карпов:
Мне кажется, что люди, которые это делали, воспитывались на таких образцах… Они лепили Ленина, и этот штамп у них утвердился. Очень мало там работ, которые уходят от этого штампа.
***
Алексей Улько:
Я обратил внимание, что существует несколько иконических рядов. Ряд работ, связанных с большим креслом.
Олег Карпов:
И Амир Тимур у нас в кресле сидит.
Александр Барковский:
Трон.
Алексей Улько:
Да, это трон. Вот Туркменбаши в каком-то странном восточном кресле, причем кресло это не принадлежит никакой культуре. Некое восточное, но при этом похожее на кресло начальника и на кресло в гостинице, какая-то ужаснейшая эклектика.
Вот памятник Назарбаеву в Анкаре.
Александр Барковский:
Тоже у посольства? Тут такой символичный момент: памятник Каримову в Москве же хотят установить. Москва некогда была центром, 25 лет независимости говорилось об отказе от этого центра, а тут опять такой посыл, что памятник должен быть в центре, в Москве, в столице.
Алексей Улько:
Это классическая колониальная тема, унаследованный колониальный язык.
Александр Барковский:
Почему бы не претендовать на Париж?..
Олег Карпов:
Можно, конечно же, претендовать, но туда просто труднее продвинуть, лоббирование будет дороже.
***
Алексей Улько:
Здесь вот «отсыл» к Египту.
Олег Карпов:
Это кто?
Алексей Улько:
Это Назарбаев.
Олег Карпов:
Это столько Назарбаева наклепали, а человек всё живет и живет.
Алексей Улько:
Этот барельеф находится в основании какой-то колонны в Астане, 91-метровой.
***
Алексей Улько:
А вот это уже Туркменбаши. У них в Туркмении уже устоявшийся язык фундаментальный, они уже очень много лет это делают. И наработанная стилистика чувствуется.
Олег Карпов:
Ну, наши тоже поваяют-поваяют – и руку набьют.
Алексей Улько:
Есть еще Туркменбаши в тоге – опирающийся на колонну с ионическим ордером.
Александр Барковский:
Еще же многое зависит от того, какой вариант утвердит власть. Все остальные ваятели будут делать по утвержденному.
Олег Карпов:
У нас традиционный вопрос: что хотел сказать художник? Есть много работ, которые нуждаются в комментариях. Вот эта работа мне вагину какую-то напоминает, из которой он выпал.
Алексей Улько:
Авторы понимают, что сама по себе скульптура должна быть или очень сильной, либо оригинальной. Поэтому они создают какую-то инсталляцию.
Олег Карпов:
Вот здесь ощущение, что делали «девушку с веслом», не в луже даже, а на льдине, дрейфующую. То есть Узбекистан дрейфует в бурном море, а она как кормчий.
Алексей Улько:
Вот здесь явная ошибка: ни в коем случае нельзя границы Узбекистана вмещать в памятник. Границы имеют тенденцию меняться, тем более что они образовались задолго до Каримова.
Прежде всего нужно задаваться вопросом: а сколько вы хотите, чтобы это памятник просуществовал? Будет ли он стоять до следующей смены власти – 10–20–30 лет?
Олег Карпов:
Через 25 лет, когда уйдет Мирзиёев, ведь не меньше же он планирует. Тогда придется там, наверное, головки менять или что-то еще делать.
Алексей Улько:
Ленинский подход – такой штампованный, стандартный, не вдохновленный ничем, формальный подход к памятнику, подсознательно возникал в советское время как реакция на то, что это скоро уйдет. Уйдет один – другой займет его место.
***
Олег Карпов:
А это вот как раз альтернативные проекты, которые не прошли в финал. Каримов – на ишаке, похожий на Санчо Пансу, рядом с Амиром Тимуром.
А это – в духе атланта, который держит на себе «глобус Узбекистана».
Это вариант бытовой – для автомобилей, танцующий.
Алексей Улько:
А кто это предлагает?
Олег Карпов:
Это неизвестные нам авторы.
Вот такой Каримов и дети. Один из вариантов, который не прошел на выставку.
А этот для Андижана очень уместен: похож на памятник защитнику южных рубежей.
Алексей Улько:
Его снесли.
Олег Карпов:
Ну, может, он где-то стоит, чуть-чуть подправить – и в Андижан.
Можно еще вот такие копилки делать.
Вот похожий проект есть, но это неотредактированная версия. С флагом ЛГБТ (аббревиатура, возникшая в английском языке, для обозначения лесбиянок, геев и трансгендеров. – Прим. ред.).
Алексей Улько:
А это кто?
Олег Карпов:
Каримов с другом. Я думаю, в Европе это бы хорошо восприняли.
А вот это на Аральском море предложили поставить – в виде писающего мальчика.
Мне еще очень понравилась реакция зрителей: люди так вдохновились, такие одухотворенные лица.
Алексей Улько:
Мне кажется, во всей этой истории очень много кощунственного.
Олег Карпов:
Да-да, абсолютно всё кощунственно, начиная с самого этого конкурса.
***
Алексей Улько:
В данном случае с Каримовым ситуация такая: если мы хотим, чтобы он стоял долго, то совершенно не важно, как он будет выглядеть (фотографически похоже). Поскольку существует желание отобразить реального Каримова, то вопрос заключается в том, как это сделать. Не за счет каких-то гиперреалистических средств, иначе это не очень эстетично. А вот куда сдвинуть – в сторону скромного человека, которым он, по всей видимости, в отношении своего визуального «я» был, не хотел ничего более этих портретиков в кабинетах. У него не было этого момента, как мы наблюдаем у Ниязова и Назарбаева. А это оборачивается тем, что не выработан язык репрезентации Каримова. И это некоторая беспомощность художников, она чувствуется в этих проектах.
Олег Карпов:
То есть и казахи, и туркмены правильной дорогой идут. Надо лепить вождя еще при жизни, тогда к концу будет много этих памятников – и набьют руку.
Алексей Улько:
Должен возникать иконический образ или нужно давать время, чтобы этот иконический образ можно было создать… Не объявлять конкурс за два дня, естественно, что человек может сделать за два дня – только стандартное решение.
Олег Карпов:
Это отмашка большого забега. Нам ведь нужно много, мы можем такие конкурсы проводить каждый год, и долго, и распространять по всему миру этот замечательный образ.