Центр клеветы и оскорбления (ЦКО) в Ташкенте и сайт Центр-1 представляют новую еженедельную видеопрограмму «Диалоги с народом». Диалог # 1.
Еженедельно по понедельникам на сайте Ц-1 смотрите программу «Диалоги с народом», подготовленную специально для наших читателей и зрителей Центром клеветы и оскорбления в Ташкенте.
Слово руководителю ЦКО, автору и режиссеру Олегу Карпову:
«Так как год нынешний, 2017-й, объявлен был у нас в Узбекистане «Годом диалога с народом и интересов человека», мы тоже, последовав за линией партии и правительства, решили внести свою скромную лепту. Отныне Центр клеветы и оскорбления открывает свой портал, где любой желающий этим самым диалогом сможет насладиться».
Участники диалога:
Олег Карпов – режиссер и сценарист из Ташкента.
Марьям Ибрагимова – политолог, бывший преподаватель Узбекского государственного университета международных языков (УзГУМЯ) из Ташкента.
Алексей Улько – культуролог и антрополог из Самарканда.
Смотрите Диалог # 1 целиком
Читайте полный текст программы ЦКО – Диалог # 1 – «Вот пал режим кровавый»:
Олег Карпов:
Пал кровавый режим… или недостаточно кровавый, или не пал, или пал только один столп этого режима, или что-то другое.
Марьям Ибрагимова:
Ну-у… пал кровавый режим… я не знаю… Конечно, теперь, оценивая события, я считаю, в отношении нас, оппозиции, они еще как-то так либеральничали. Если взять исламистов или бизнесменов, с ними они обращались намного жестче. Если вначале правления Каримова еще были узники совести, которых долго держали в тюрьмах. То в отношении нас…
Олег Карпов:
Людей просто выдавливали.
Марьям Ибрагимова:
Да, выдавливали, грозили пальчиком и штрафовали. Мы-то как раз избежали кровавых репрессий.
Олег Карпов:
То есть режим, с одной стороны, вроде людоедский, но несколько вегетарианский.
Марьям Ибрагимова:
Может быть, не хотели в глазах Запада выглядеть людоедски.
Алексей Улько:
Мне кажется, здесь в качестве важных факторов сыграло следующее:
Первое – то, что наш авторитарный режим никогда не стремился собственно карать. Он стремился к некоторому консенсусу и хотел бы, чтобы не было проблем. По возможности. Предположим, если бы мы все себя вели хорошо, прилично, в рамках, наверное, никого бы не карали. И возникает вопрос, может ли либеральная интеллигенция (оппозиция) представлять какую-то большую угрозу? Поскольку она не претендует ни на власть, ни, самое главное, на деньги, то, наверное, нет.
Второй момент – унаследованное от Советского Союза, своеобразное уважение к интеллигентности вообще, присутствующее на уровне рудиментарного инстинкта. Учителя, например, уважают, хотя денег ему никаких не платят.
Алексей Улько:
Меня очень сильно разочаровала реакция на смерть Каримова.
Во-первых, возникла какая-то критика Каримова от тех людей, от которых она не звучала, пока он был жив.
Олег Карпов:
У меня звучала и тогда, и потом.
Алексей Улько:
Если возникает желание критиковать, то это можно делать еще при жизни.
Вторая ситуация, которая разочаровала еще больше. Это такое ужасно безвкусное пошлое верноподданничество, которое звучало.
Марьям Ибрагимова:
Сдирижированное.
Алексей Улько:
Я боюсь, что хуже. Хуже, когда дурак искренний. Люди, совершенно добровольно, причем некоторые даже с высшим образованием, поэты, высказывались в непередаваемо пошлом ключе, «Спасибо за мирное небо, за всё…»
Марьям Ибрагимова:
А мне, кажется, ребята, вы преувеличиваете. Вот я живу в чисто узбекской махале, умер Каримов, я наблюдала реакцию, она была абсолютно равнодушная. Я не увидела ни одного человека, который бы плакал. Я была в шоке от этого. Видела двоих-троих, которые сказали: нам велели прийти туда-то, стоять там-то, взять платочки и рыдать. Но в своей махале ни одного рыдающего я не видела. Я ожидала рыдающих людей, посыпающих голову пеплом, кричащих «что с нами будет», меня бы это не шокировало. Люди рыдали, когда Сталин умер, когда Гитлер пал и даже кончали жизнь самоубийством. Это ведь ничего не значит.
Олег Карпов:
Нет, я вышел на президентскую трассу и видел очень много плачущих…
Марьям Ибрагимова:
Но это было срежиссировано.
Олег Карпов:
Да, сначала да, но потом люди подходили…
Марьям Ибрагимова:
Это заразно.
Олег Карпов:
И люди включились в эту заразу. И атмосфера была крайне гнетущая.
Марьям Ибрагимова:
Даже приезжие сказали: «Люди ходят по центру, и им абсолютно пофигу, равнодушные, никто не рыдает. Вот когда Туркменбаши умер, там действительно была истерика, а в вашем Узбекистане как-то к этому прохладно отнеслись».
Олег Карпов:
Недорабатываем. Ну, может быть, в следующий раз будет лучше… со слезами.
Олег Карпов:
Вот ожидания, откуда светлые ожидания, вроде режим-то не пошатнулся, просто сменился один персонаж, правда, окружение меняется один за одним.
Марьям Ибрагимова:
25 лет, особенно последние годы, 24 часа в сутки нам рассказывали, как у нас всё хорошо.
Олег Карпов:
Ну, мы же это не слушали.
Марьям Ибрагимова:
И вдруг человек выходит на трибуну и конкретно говорит: «Вы не работаете, всё плохо». Я считаю, это уже подвиг.
Олег Карпов:
Подвиг, да, если бы он до этого не был одним из столпов этого режима. Вторым человеком, официально, 13 лет.
Марьям Ибрагимова:
Он служил этому режиму потому, что считал, другой жизни нет, или я в этой себя реализую, или нет.
Олег Карпов:
Но все же эти люди работали под его руководством. Они его коллеги.
Марьям Ибрагимова:
Но он работал не со своей командой. Если бы меня назначили на какую-то должность, то я бы работала только со своей командой.
Алексей Улько:
Это авторитаризм.
Олег Карпов:
Да, я тоже такой же. А вы, Алексей?
Алексей Улько:
Я нет.
Марьям Ибрагимова:
Если мы ждем от человека, что он выдаст какой-то результат, он не может с чужой командой, которая его не боится, от него не зависит, этот результат показать. Со своей командой приходишь, за нее отвечаешь, и с ней уходишь.
Будучи одним из столпов режима, он, может, и не говорит: «Мы плохо работали, Каримов плохой». Но он говорит: «Давайте исправлять». И это уже ценно.
Олег Карпов:
Говорит, а вот то, что он делает, если проанализировать.
Алексей Улько:
Я бы предложил немножко отвлечься от главных фигур. Недаром я начал говорить о том, что меня разочаровала реакция народа. Что я увидел в этих реакциях, в негативном постсобытийном критицизме и в каком-то хунвейбинском прославлении Каримова. Почему-то были очень сильно замешены элементы любви к президенту, очень много было дискуссий, касающихся этой темы. Почему меня это заинтересовало? Я не увидел там рациональных доводов, все доводы были эмоциональные, стандартизированные и, как под копирку, повторяли друг друга. Например: «Каримов дал нам мир». Что значит «дал мир»? Мне это как старому советскому человеку напоминает: «Прошла зима, настало лето, спасибо партии за это». Впутывание элемента любви в ситуацию, которая по сути дела не предполагает никакой любви. Когда говорят: «Я любил нашего президента», а почему? Вы его знали как человека, как он там смеялся, какие у него были любимые шутки, какую он любил музыку? То есть любили не президента, любили кресло. За что вы можете любить президента, которого вы даже не знали, не знаете, какие решения он принимал. Соответственно, возникает вопрос: «Готовы ли вы для новой любви?»
Марьям Ибрагимова,
Олег Карпов:
(хором) Уже готовы! Всегда готовы!
Алексей Улько:
И здесь ситуация мне показалась разочаровывающей, что критическая позиция, что хунвейбинская, с любовью, в силу того, что речь идет о президентской выборной должности. Президента можно уважать, можно не уважать, но к нему, в нормальном здоровом обществе следует испытывать другого рода чувства и отношения. И то, что мы ждем, провалится ли новая администрация или, наоборот, преуспеет. Что сделает новый президент? Концентрация на самой личности не учитывает то, что должно произойти с самим обществом.
ЦКО и Ц-1