Узбекистанцы в соцсетях встревожены случаями отнятия жилья через суд – якобы из-за содержания в нем притона.

Тема о конфискации жилья уже несколько дней активно обсуждается жителями столицы Узбекистана в разных соцсетях и на форумах. Пользователи делятся своими историями, пишут, что суды, принимая решения, руководствуются статьей 131 Уголовного кодекса (Содержание притонов или сводничество. – Авт.).
1 октября Нара Алимова в сообществе Фейсбука «Юристы Узбекистана» рассказала о визите председателя махалли и человека в форме в ее жилище.
«Представители власти спросили, кому принадлежит квартира, и попросили показать документы. Потом заявили, что поступила информация, что в этой квартире был когда-то притон. Мы все, услышав это, ошалели, попросили доказательства, но они не смогли предъявить», – жалуется Алимова.
Нара пошла в милицию, и там выяснилось, что ее квартира фигурирует в списке квартир, где замечены бордели. К счастью, до конфискации не дошло: оказалось, что жилые метры Алимовых попали в «черный список» по ошибке.
Аренда с последствиями
Роза Турабекова, которая утверждает, что лишилась квартиры по 131-й статье, пишет, что почти во всех случаях суд выносил решение о конфискации квартир, не оповестив хозяев.
Есть нюанс: если хозяин квартиры не заключил официального договора аренды с квартирантами, то он и отвечает за их действия, вплоть до «национализации» жилья.
Схема отъема квартир следующая: жители Ташкента сдают лишнюю жилплощадь в аренду. Через какое-то время оказывается, что «однушку» превратили в притон или сдали в субаренду, где также устроили бордель. После суда над жрицами любви и организаторами бизнеса квартиру изымают как «орудие преступления».
В комментариях пишут, что переквалификация места преступления в предмет преступления – это новое слово в мировой юриспруденции, и связывают отъем жилья с проблемами в государстве.
Конфискация – это бизнес?
У пользователей соцсетей создается впечатление, что конфискация квартир стала хорошо налаженным бизнесом, в который вовлечены как представители городских властей, так и милиционеры.
«Вы сдаете квартиру в аренду, а ваш съемщик может дать ключи парочке для любовных утех. И тут появляется милиция», – пишет Турабекова.
Анзор М. делится историей своего племянника, который уехал на заработки и сдал квартиру знакомым почти даром – за 100 долларов. Но знакомые, в свою очередь, сдали «однушку» в центре в субаренду. Милиция решила, что квартира стала притоном.
«Арендаторы (брат и сестра), внушали доверие. Но следователь не сообщает полной картины дела хозяину недвижимости или адвокату и говорит, что квартира после суда, возможно, будет конфискована в пользу государства», – рассказывает Анзор.
Боятся сдавать квартиру
Жанна Сербенева пишет в соцсети «Одноклассники», что боится сдавать квартиру внаем из-за возможной конфискации. По словам девушки, в ее доме уже отобраны две квартиры. Настораживает Жанну и тот факт, что в бывших «притонах» поселились милиционеры.
Конфискация серьезно усложнила и работу агентств недвижимости. По словам Сербеневой, они отдельно прописывают в договоре аренды, что не несут ответственности за незаконные действия арендаторов.
Было ваше – стало наше
Пользователи сообщают о том, что ежедневно в махалля получают списки квартир, изъятых в пользу государства. Они возмущаются грязными способами, которыми пополняется жилфонд, и говорят, что такой беспредел порочит репутацию государства. Пострадавшие признаются, что суды завалены такими делами, а адвокаты бессильны повлиять на решение суда.
Впрочем, это далеко не первая обкатанная схема отъема квартир. Многие вспоминают истории прежних лет в Узбекистане.
В 2010-м конфисковывали квартиры арендодателей, сдающих жилье без оформления договора аренды и уплаты налогов.
В 2010–2012-м власти проводили инвентаризацию жилого фонда и отбирали квартиры у тех, кто выехал за границу. В 2014-м начали отбирать квартиры у бывших милиционеров, которые в нарушение правил поспешили приватизировать служебное жилье.