Как трудовые мигранты попадают в рабство, почему растет число невольников из Центральной Азии и как избежать такой участи – Ц-1 рассказал московский активист Олег Мельников.
Бизнесмен и активист Олег Мельников и его движение «Альтернатива» (Москва) стали известны после освобождения в 2012 году 11 «гольяновских рабов», которых удерживали в подмосковном районе Гольяново собственницы магазина, выходцы из Казахстана.
За несколько лет «охотники за рабовладельцами» спасли более 600 человек из неволи.
Сейчас «Альтернатива» готовится открыть филиалы в странах ЦА и ежедневно получает десятки звонков от людей, чьи родственники пропали, уехав на заработки.
Мельников называет трудовых мигрантов из Центральной Азии легкой добычей рабовладельцев и советует трудовым мигрантам не отдавать документы, не соглашаться на сомнительные предложения и обещания предоставить работу у моря.
– Как попадают в рабство выходцы из Центральной Азии?
– Рабство растет из-за миграции, снижения уровня жизни, конфликтов и войн. Чаще всего выходцы из Центральной Азии попадают в трудовое рабство.
Они приезжают из провинции, заняв деньги, находят якобы хорошую работу через своих дальних знакомых или родственников.
Но как только они попадают сюда, им сразу говорят о долге минимум в две тысячи долларов и требуют его отработать.
Мол, деньги ушли на билет, пропитание и взятки полиции. Естественно, такую сумму мигранту возместить невозможно.
Нелегальность положения удерживает этих людей от побега и жалоб – на них даже не нужно надевать цепи.
Самый жестокий случай рабства в моей практике: сестры Истанбековы, выходцы из Казахстана, более десяти лет удерживали рабов из Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана в московском районе Гольяново.
Рабов заставляли бесплатно работать продавцами в магазине, избивали и насиловали.
Женщины спали на полу не более четырех часов в сутки, за что получали объедки из просроченной еды. Некоторые невольницы рожали или были вынуждены соглашаться на нелегальные аборты. Одна из жертв вышла из магазина только через три года по приезде в Москву!
Во время проверок рабов прятали на складе или давали им чужие документы. Мы освободили 12 человек, а всего жертв было намного больше – после скандала нам звонили и писали десятки людей. Они рассказывали, что годами работали в магазине бесплатно и уехали после того, как их выкупили родственники.
– Работают ли в данное время эти магазины в Гольяново, и кто там сейчас стоит за прилавком?
– Один из магазинов под нашим давлением закрыли, но всего у этой семьи было три торговые точки. Сейчас якобы в магазинах работают их дети, но эту информацию надо проверять.
Поразительно, но владельцы магазинов так и не привлечены к уголовной ответственности в России. (Адвокаты из комитета «Гражданское содействие» получили девять отказов из разных ведомств. Сейчас они обратились с жалобой на бездействие властей России в Страсбургский суд. – Прим. Ц-1).
По заявлению жительницы Шымкента Нисибели Ибрагимовой возбуждено уголовное дело в Казахстане, в Узбекистане также расследованием занимаются сотрудники угро.
Семья рабовладельцев спокойно живет и работает при полном попустительстве полиции – мы обращались к депутатам Госдумы, которые обещали разобраться.
– Чем вы сейчас занимаетесь?
– Из 50 заявок на освобождение – треть из Центральной Азии. Много пишут узбекистанцы, которые просят освободить их родственников из рабства, причем не только из Казахстана и России, но и Объединенных Арабских Эмиратов, Омана и Бахрейна.
Как правило, узбекистанцы приезжают на сезонные работы в Казахстан, а потом не могут вернуться. Также есть заявки от родственников кыргызстанцев, которые удерживаются в Узбекистане.
Трудовых рабов стараются вывезти из того региона, где они обычно проживают, чтобы по максимуму оборвать все социальные связи – так проще удерживать.
Рассказ 28-летнего рабочего Муроджона А., попавшего в трудовое рабство в Петербурге
«В Намангане (Узбекистан) ко мне подошел человек и предложил поработать на заводе в Петербурге. Обещал, что платить будут первый месяц 400 долларов США, а потом по 800 долларов. Я согласился, приехал сюда за свой счет.
Русский хозяин сразу забрал мой паспорт, как и у других рабочих, якобы для оформления документов. Тут выяснилось, что работать надо будет на стройке.
Документы были сделаны, но паспорта нам никто не вернул. Когда прошел первый месяц, хозяин ни мне, ни другим ничего не заплатил. Он сказал, что у нас у каждого долг 47 000 рублей (820 долларов) за оформление документов, и отрабатывать мы будем полгода, бесплатно.
Более того, он еще включал в долг деньги за обеды, каждый день по 160 рублей, так что сумма только росла. Одна женщина там уже пять месяцев работала и денег не видела ни разу, и еще 15 тысяч рублей (260 долларов) оставалась должна. Только после «отработки» всей суммы ей обещали наконец вернуть паспорт.
Через два месяца я решил, что надо уходить. Я не получил ни копейки, паспорт мне не отдали. Сейчас я подаю на сертификат на возвращение в Узбекистан, поеду домой – восстанавливать паспорт. А там, на стройке в Петербурге, еще много людей осталось, они верят, что хозяин когда-нибудь им заплатит…»
– Опишите портрет типичного рабовладельца, который удерживает невольников из Центральной Азии?
– Как правило, это владелец кустарного производства или небольшого бизнеса. Ему сложно привлечь работников из-за низких зарплат.
Например, сейчас мы боремся за закрытие нелегальных кирпичных заводов в Дагестане, где насильно удерживают многих трудовых мигрантов. Никто из адекватных людей не выдерживает работу в таких условиях, поэтому приходится делать ставку на рабов.
На предприятие невольников поставляют посредники, которые выискивают потенциальных жертв на вокзалах: жителя провинции видно сразу, а иногда мигрант живет на вокзале неделями.
Через два-три дня на него обращают внимание вербовщики, которые предлагают хорошую работу у моря, при этом никогда не говорят, куда именно повезут. За успех дела посредники предлагают выпить, а потом жертва оказывается в Дагестане или на большой стройке в Краснодарском крае.
Человек попадает в западню: его документы спрятаны, вместо денег его избивают и не дают связаться с родственниками.
– В 2015 году вы говорили, что раб-инвалид, который может просить милостыню, стоит около 50 тысяч рублей (870 долларов). Во сколько сейчас оценивается в Москве раб – выходец из Центральной Азии?
– Еще дешевле: порядка 25–30 тысяч рублей (440–530 долларов). Дороже ценятся младенцы, с которыми можно просить милостыню, – их часто отдают или продают мигранты.
Черненький малыш стоит 60 тысяч рублей (1050 долларов), светленький – 100 тысяч рублей (1700 долларов). Продажу детей невозможно отследить: по российскому законодательству этого ребенка не существует, пока мать не отнесла справку из роддома и не зарегистрировала его в отделе ЗАГС.
Я все время повторяю: если вы даете деньги «мадонне с младенцем», вы фактически оплачиваете смерть малыша. Он умирает через несколько месяцев из-за истощения, еды раз в день и воздействия усыпляющих препаратов.
– Как связана полиция с работорговлей?
– К сожалению, рабство очень сложно доказать, и адекватные законы приняты только в Беларуси. Раб никому не интересен: нет законов, начальство не требует раскрывать преступления и вести профилактику.
В Дагестане часто оказывается, что кирпичным заводом владеют или полицейский, или его родственники. В Гольяново процветала коррупционная схема, когда собственники магазина платили дань полицейским, и никто не интересовался, что происходит и почему все продавцы в магазине – с синяками.
– Какой бы совет вы дали людям, которые едут на заработки в Россию?
– Никогда и ни при каких условиях не отдавать свои документы. Не соглашаться на работу, когда рекрутеры не могут объяснить, в чем ее суть.
Не полениться почитать о производстве или фирме в Интернете.
Если информации нет, возможно, предприятие полуподпольное, а значит, риск получить «подставу» многократно увеличивается.