Казахстанский оппозиционер участвует в политической жизни, будучи за пределами страны, и делится мыслями о возможностях оппозиции и вариантах транзита власти в РК.
Ермек Нарымбай, бывший сотрудник Института стратегических исследований при администрации президента Казахстана, сейчас – один из самых заметных оппозиционеров страны.
В 2016-м он уехал из Казахстана. Это была вынужденная мера – ему грозила тюрьма за правозащитную и оппозиционную деятельность. Он попросил убежище в Украине, но пока его не получил.
В Украине он продолжает заниматься казахстанской политикой, выпуская видеопосты в «Фейсбуке» и на YouТube.
В интервью Ц-1 Нарымбай назвал главной проблемой казахстанской оппозиции отсутствие средств и единого управляющего центра.
— Почему вы решили переехать в Украину?
— На меня повесили два уголовных дела. По первому я отсидел два года – якобы за избиение полицейских. Второе дело получил за перепост в «Фейсбуке». На свободу вышел благодаря голодовке и поддержке общественности. У меня два приговора, я побывал в 11 тюрьмах, включая СИЗО, по административным делам.
Когда против меня возбудили третье уголовное дело, решил: пора. За мной постоянно следили, постоянно приходилось искать сквозные подъезды, чтобы оторваться от слежки. Но хуже тюрьмы был запрет на политику, участие в круглых столах и выборах. Я не мог общаться с людьми. В Украине понял, что арестантом в Казахстане был не только я. И другие люди живут в ограниченной свободе, не понимая этого.
Украину я выбрал из-за огромного интереса к Майдану и его истории, из-за общности Украины и Казахстана (в Северном Казахстане есть угроза агрессии российской армии), а также отсутствия языкового барьера. Из Кыргызстана и России меня бы неминуемо экстрадировали. На родине ждала тюрьма – за срок, который я не отбыл. Плюс новый приговор за нелегальный переход границы – чтобы попасть в Кыргызстан, я переплыл реку.
— Как бы вы обозначили главную проблему казахстанской оппозиции?
— Зарегистрировать оппозиционную политическую партию невозможно. Но главной проблемой я бы назвал отсутствие финансов.
Если бы помогли с финансированием партий и движений, то революция прошла бы в два-три раза быстрее. Все изголодались по этой работе, но не хватает организационно-финансовых ресурсов. Есть проблема и с лидерами, но на данном этапе можно создать коллективный орган.
— В Казахстане сейчас много говорят о возможном транзите власти. Как, по вашему мнению, это может происходить?
— Если говорить о преемнике, который стал бы компромиссной фигурой между властью и народом, можно рассмотреть кандидатуру мэра Астаны Асета Исекешева или генерального прокурора Жакипа Асанова. Назарбаев может попытаться привести и кого-то из родственников, но только эти фигуры не вызывают у отторжения.
Если будут проходить честные выборы, то оппозиция может выдвинуть несколько достойных кандидатов: Мухтара Аблязова, Зауреш Баталову, Лукпана Ахмедьярова, Жанар Жандосову. И я мог бы принять участие в руководящих органах.
Не исключен и вариант отставки Назарбаева после серии митингов. Люди придут и будут добиваться выполнения своих требований, но оппозиция должна заниматься организацией этого движения. Пока еще можно надеяться на мирную революцию – власти не выгодно кровопролитие, поскольку оно расширит количество тех, кто поддерживает смену власти.
— Какую страну оставит после себя Назарбаев?
— Наследнику Назарбаева будет тяжело – огромный внешний долг – порядка 150 млрд долларов США (сейчас эта цифра увеличилась еще на 20 млрд). Разграбление и уничтожение более чем тридцати отраслей экономики. Многие приближенные переведут свои деньги в швейцарские банки. Возникнет проблема с люстрацией силовых органов и сменой элиты в КНБ и МВД.
— Преодолел ли Казахстан кризис, связанный с падением цен на нефть?
— Думаю, что нет. После некоторой стабилизации мировые цены на энергоносители вновь будут падать. Мир переходит на электрокары и добычу сланцевой нефти. Новый президент США Дональд Трамп распаковал все месторождения нефти – сейчас они выбрасывают сырье на рынок. Все эти факторы приведут к тому, что на казахстанскую нефть цены будут снова снижаться.
До преодоления кризиса в Казахстане еще далеко: из девяти миллионов работоспособных граждан в стране только три миллиона имеют работу.
– Оправдает ли «Экспо-2017» возложенные на него ожидания, и будет ли выставка иметь долгосрочный экономический эффект?
— Надежды на «Экспо» не оправдаются. Грандиозные главные выставки проводятся раз в четыре года, а в Казахстане пройдет промежуточная. Но даже к такому формату «Экспо» мы оказались технически и финансово не готовы.
Страна – в кризисе, деньги в бюджете отсутствуют, идут сокращения чиновников, многие предприятия закрываются из-за долгов и налоговой нагрузки. Назарбаев ставит вопрос о распродаже всего госсектора экономики – речь идет о 800 крупных и средних предприятиях, включая авиалинии, железную дорогу, связь, коммуникации, производство локомотивов и т. д.
Проведение дорогостоящего мероприятия будет означать углубление кризиса.
— Как преодолеть китаизацию Казахстана?
— Китай контролирует многие отрасли – особенно Пекин интересует нефтегазовая. Китай владеет Шымкентским нефтеперерабатывающим заводом – одним из трех действующих, примечательно, что за весь период независимости ни одного НПЗ не было построено. Также Китай контролирует нефтепровод, месторождения на западе Казахстана и ряд производств.
Противостоять экспансии можно только путем восстановления промышленности, которая процветала во времена СССР при первом секретаре ЦК КПСС Кунаеве. В одном только машиностроении у нас было 1 л900 крупных и средних предприятий.
Проблему решила бы закупка крупных технологических комплексов для приоритетных отраслей. В таком случае мы будем отправлять на экспорт не сырье, а полуфабрикаты: муку, а не зерно, бензин, а не нефть. Следующий этап – производство готовой продукции высокого качества. Мы должны сами ориентироваться на захват рынка, а задача государства следить за тем, чтобы предприятия увеличивали процент экспорта не сырья, а готовой продукции.
— Ваши недоброжелатели пишут, что вы уехали из-за личных проблем и невыплаченного кредита.
— Причина побега – исключительно политическая. Не занимался бы политикой – бежать не было бы смысла. У меня был тюремный приговор с запретом выезда из Алматы. За полтора года до решения покинуть страну я развелся, но сохранил хорошие отношения и с детьми, и с бывшей супругой.
Кроме меня, детям помогают мои братья, мои близкие. Кредит на квартиру – дело долгое и запутанное. Я доказал в судебном порядке, что банк незаконно взял скрытую комиссию. Сейчас кредит стоит в очереди на реструктуризацию под 3%.
Сейчас я не могу заботиться о престарелых родителях и даже не побываю на свадьбе у детей. Получается, что лишил себя многих человеческих радостей.
— Чувствуете ли вы себя в безопасности в Киеве?
— Киев для многих стал перевалочной базой, а для кого-то и конечным пунктом путешествия. Полной безопасности не будет ни в Польше, ни в США, ни в Австралии. Мы находимся в Украине на полулегальном положении: никаких контактов, телефоны не знают даже близкие на Родине. Соблюдая осторожность, продолжаю работать на Казахстан.
Политубежище мне еще не дали, но и отказа официального пока нет. Офицер миграционной службы говорил, что есть документ об отказе. Но после шума, который поднялся в СМИ и соцсетях, надеюсь, что Украина мне не откажет в получении статуса беженца.
Даже если так, то есть еще суды, где можно это решение опротестовать. Мне предлагают помочь с политубежищем в Германии, Польше, Австралии.
Но я пока держусь и дерусь за Украину.
— Как вы поддерживаете связь с соотечественниками?
— Активно использую соцсети: «Фейсбук» находится в доме каждого казахстанца, и я могу свободно общаться с соотечественниками и доносить до них правду. В «Фейсбуке» объединилась думающая часть соотечественников. Меня слушает большая аудитория на YouTube – 1,5 миллиона человек.