Мало кто в Узбекистане знает, что рядом с ними живет настоящий узбекистанский Нельсон Мандела: годы в неволе сделали его еще чище и добрее, а его любовь к родине и желание ей помощь – еще сильнее.
«Мы стали еще чище», – говорил Салиджон Абдурахманов, уже далеко не юный человек, после почти десяти лет, проведенных в застенках Узбекистана по сфабрикованному делу, с 2008 по 2017 год.
«Мы укрепились в своих идеалах, прошли испытание на прочность, мы стали сильнее», – продолжал он.
Его сил хватило и на то, чтобы вновь вернуться в журналистику, ездить по стране и готовить репортажи в свои 69 лет. Работает Салиджон, как и прежде, исправно и ответственно, как будто и не было тех десяти лет заключения…
Надо сказать, что он не отдыхал ни минуты, после освобождения осенью 2017 года Абдурахманов, отвечая на вопрос: «Что вы намерены делать?» – сказал, что пойдет помогать односельчанам собирать хлопок.
Уже через несколько дней, в то время 67-летний человек, Салиджон был на хлопковом поле, правда, потом признался, что собирал узбекистанское «белое золото» уже не так резво, как в былые годы: в какой-то момент так прихватила поясница, что он стал подбирать коробочки, лежа на земле. Потому он и отказался сказать, сколько в итоге вышло кило, но слово сдержал, а это главное…
Этот человек продолжает оставаться верным и другим своим устремлениям, главным из которых является прогрессивный демократический Узбекистан.
Для достижения этой цели Салиджон пытался использовать свой случай и жизнь, чтобы заставить страну сделать твердый шаг в сторону законности и справедливости. После освобождения он начал борьбу за реабилитацию.
Но не вышло. 23 сентября Верховный суд Узбекистана отказал в его просьбе о реабилитации, а значит, – в признании учиненного в отношении него произвола.
Другими словами, жизнь снова указывает этому идеалисту и упрямцу, что он думает о власти Узбекистана лучше, чем она есть.
Стоило ли ждать от Ташкента реабилитации, признания прошлых ошибок? – об этом и другом – интервью с узбекистанским Нельсоном Манделой – Салиджоном Абдурахмановым.
– Салиджон-ака, сожалеем о решении Верховного суда Узбекистана, отказавшего вам в реабилитации и признании незаконности вашего осуждения, а стоило ли ждать другого?
– К сожалению, решение Верховного суда показало, что законность и справедливость не восстановлены не только в этом главном учреждении правосудия в стране, но и в ментальности самой власти Узбекистана.
В стране нет закона, суды принимают решения по принципу, чего хочет или что выгодно власти, – вот и все.
– Означает ли это решение в более широком смысле, что Узбекистан будет скатываться в мирзиёевскую диктатуру, и при этом лидере стране не быть ни свободной, ни демократической?
– Завершается третий год президентства Мирзиёева, появившийся у людей в начале его правления луч надежды на справедливость и лучшую жизнь начинает угасать.
За прошедшее время президент мог бы определиться в главных принципах своего правления, и решение о реабилитации жертв политических преследований могло бы стать красноречивым показателем реальных реформ в стране.
Но, напротив, мы имеем решение, которое указывает, что справедливость и верховенство закона – это не то, что намерен обеспечить в стране Мирзиёев.
– Вы разочарованы… Другие граждане Узбекистана тоже находят поводы для разочарования, чем это чревато?
– У людей было много надежд, но сегодня они сталкиваются с прежней системой, которая провела лишь косметические изменения для улучшения своего имиджа, в остатке имеем всё, что было прежде, а это грозит возрастанием роста сопротивления простых граждан.
Мы все понимаем, что альтернативой может быть только безукоснительное соблюдение властями конституционных прав граждан на справедливость и законность везде и во всем. Но, к сожалению, мое дело показало, что власть не готова к таким переменам, более того, она не хочет этого.
– С вопросом о реабилитации вы обращались и в президентскую приемную, что там ответили?
– Мои обращения в Народную приемную президента вообще заканчивались абсурдно: после подачи заявления оно исчезало, а при моем следующем визите говорили, что в базе данных моих обращений нет…
– Расскажите, как проходило слушание вашей жалобы в Верховном суде?
– Рассмотрение состоялось в онлайн-режиме: члены судебной коллегии, прокурор и адвокат находились в Верховном суде в Ташкенте, я – в здании Каракалпакстанского суда по уголовным делам в Нукусе.
С назначенным мне адвокатом по фамилии Шарипов я раньше не встречался, о его помощи не просил. Но на мое возражение, что не нуждаюсь в адвокате, председатель коллегии ответил, что закон требует участие защитника.
Я в нескольких предложениях изложил свое видение причин осуждения в 2008 году по сфабрикованному обвинению о попытке продажи наркотиков, что это было результатом моей деятельности корреспондентом Узбекской службы Радио «Свобода», «Голоса Америки», а затем Uznews.net.
А также результатом правозащитной деятельности как члена правления Комитета защиты прав личности Узбекистана, председателя Каракалпакстанского отделения.
Когда мне дали последнее слово, я сказал, что всю сознательную жизнь стоял на позиции справедливости и не стану колебаться, отстаивая справедливость и борясь против отхода общества от нравственных норм.
Кроме того, я подчеркнул, что меня ни три следователя до суда, ни суд с двумя заседателями и прокурором на первой инстанции, ни три судьи апелляционной инстанции – ни разу не спрашивали о наркотиках: откуда и когда брал, кому хотел передать, по какой цене и тому подобное. Отсутствуют таковые записи и в уголовном деле.
Говорил также, что за ходом рассмотрения моего уголовного дела наблюдают десятки и сотни людей, что оно вышло за рамки личностного – это вопрос о будущем страны.
– Во время этих 30-минутных слушаний вы еще надеялись на справедливое решение?
– Вы знаете, что в марте этого года Совет по правам человека ООН принял решение о том, что мое осуждение было произвольным, и дал Ташкенту срок до 25 сентября выплатить мне компенсацию и гарантировать мои права.
Кроме того, с 19 по 25 сентября в Узбекистане находился спецдокладчик ООН Диего Гарсия-Саян – как раз для изучения независимости судебной системы страны, и я подумал: Восток – дело тонкое, может, власти хотят как раз в это время принять положительное решение, реабилитировав бывшего политузника… Но оказалось, что я слишком идеализирую власть или наивен (смеется).
– То есть вы думали, что вас реабилитируют?..
– Я был почти уверен в положительном решении…
– Намерены ли вы и дальше обращаться в Верховный суд, ведь решение коллегии – не последняя инстанция?
– Думаю, что нет. Но это не значит, что я перестал верить в справедливость, я уверен: при этой жизни или после нее, но настанет время, когда меня реабилитируют.
Мое сожаление только в том, что моя реабилитация, и не только моя, сегодня гораздо важнее для власти президента Мирзиёева, нежели для меня.
Когда было озвучено решение: «Приговор оставить в силе, в реабилитации отказать», – мне стало жалко не себя, а власть Узбекистана, какая она глупая, жалкая и трусливая.
– Салиджон-ака, перед вашим арестом в 2008 году на просьбы быть осторожнее вы сказали: «Наш мир – это извечная борьба добра со злом, мы всего-навсего делаем то, что должно». Стоит ли бороться дальше, будете ли вы бороться?
– Все последние события указывают нам, что борьба продолжается, мы свое дело не закончили, ведь добру нужна помощь.
– Большое спасибо, Салиджон-ака, дай вам Бог здоровья, долгих лет жизни, спасибо, что вы такой у нас есть!
Интервью брала Галима Бухарбаева – главред Ц-1