В Кыргызстане продолжается пересмотр дела узбека-правозащитника Азимжона Аскарова, осужденного на пожизненный срок после ошских событий 2010 года. За него ООН, против – власти страны.

Кабай Карабеков

Азимжон Аскаров был осужден в сентябре 2010 года Базар-Коргонским районным судом Джалал-Абадской области на пожизненный срок за убийство кыргыза-милиционера Мыктыбека Сулайманова во время межэтнической резни на кыргызском юге в июне того года.

В апреле 2016 года Комитет ООН по правам человека потребовал от правительства Кыргызстана освободить Азимжона Аскарова. 4 октября Верховный суд отправил дело Аскарова на пересмотр в Чуйский областной суд.

В июле 2015 года Государственный департамент США наградил Аскарова премией «Защитник прав человека». После этого правительство Кыргызстана в одностороннем порядке разорвало соглашение о сотрудничестве с США.

С момента возбуждения уголовного дела рядом со своим подзащитным всегда был его адвокат – Нурбек Токтакунов. Во многом благодаря его усилиям Комитет по правам человека ООН вступился за Азимжона Аскарова.

Известный адвокат рассказывает Ц-1 о своем именитом клиенте.

— Вы с Азимжоном дошли до ООН. Теперь все вернулось к началу истории?

— Да. Рассматриваем дело так, словно это было вчера, 13 июня 2010 года. Сейчас важно напомнить всем, как это было, как все начиналось.

— Ну что ж, давайте вспоминать. Был ли Аскаров на мосту, где убили капитана Сулайманова?

— Аскарова на мосту не было. Это утверждает он и подтверждают свидетели. Если отбросить всю националистическую риторику, то фактов по уголовному делу практически не остается. В этом процессе очень важна подоплека всей этой истории.

Азимжон Аскаров долгие годы боролся против злоупотреблений в Базар-Коргонском РОВД. Лет десять, наверное. Расскажу один эпизод, который вызвал ненависть местных милиционеров. В районе однажды был обнаружен труп женщины. В РОВД возбудили уголовное дело, провели опознание женщины, установили ее личность. И задержали виновников.

На следующий день арестованные дали признательные показания и рассказали, как убивали, за что убивали. На суде выяснилось, что якобы убитая женщина… жива. Азимжон Аскаров разыскал ее в Ташкенте и привез на заседание суда.

Какой был скандал! Выяснилось, что милиция не только ошиблась с установлением личности погибшей, но и назначила виновных в преступлении. Все показания арестованных были выбиты пытками. После этого Аскарову в РОВД сказали, что припомнят ему эту историю.

Было немало и других случаев, когда вмешательство Азимжона спасало односельчан от преследования правоохранительных органов. Он был известным человеком в районе.

— Милиционеры слышали прямую речь Аскарова, его призывы к толпе?

— Они так утверждают. Но на суде все было неоднозначно. Милиционеры вспоминают историю того страшного дня. Причем рассказывают все без упоминаний кого-либо из фигурантов дела. Начинают говорить про Аскарова лишь после наводящих вопросов прокурора. Причем стандартными, заученными фразами. Например: «Аскаров отдал приказ, сказал: идите и бейте».

У нас есть показания четырнадцати сотрудников милиции, из которых семь говорят, что Аскаров был на месте преступления. Они утверждают, что именно Азимжон приказал взять акима района в заложники, а сотрудников милиции убить. И якобы толпа начала исполнять его приказ.

Следующий важный момент. Убийство капитана Сулайманова произошло 13 июня 2010 года. Аскарова задерживают только через три дня. Если все сотрудники милиции знали о руководящей роли Аскарова, почему его не арестовали 14-го или 15 июня?

Более того, 15 июня милиция с ним мирно беседует, после взятых показаний отпускает Азимжона. Арестовывают его лишь 16 июня. Хотя всегда в случае убийства сотрудника милиции необходимые следственные мероприятия и арест подозреваемых проводятся незамедлительно.

— Почему так произошло?

— Потому, что Временному правительству, пришедшему к власти после апрельской революции 2010 года нужны были зачинщики межнациональной резни. Курировал этот вопрос вице-премьер Азимбек Бекназаров. Он занимался выявлением провокаторов.

Реальные организаторы событий к этому времени уже сбежали из страны. Причем многие исчезли, просто откупившись от сотрудников ГКНБ и милиции. Тогда, кстати, люди в погонах немыслимо разбогатели. Это был своего рода сетевой маркетинг.

Правоохранители чуть ли не план установили. Чтобы не угодить за решетку, узбеки должны были выдавать им по пятнадцать человек, обеспеченных финансово.

Задержанные и осужденные в тот период – это рядовые участники конфликта, или те, кто оказался на месте событий. Он все – дехкане. Простые люди. Такие, как Аскаров.

— Но в суде Аскарова гособвинение представило чуть ли не генералом сепаратистских настроений?

— Для того, чтобы предъявлять обвинения в организации массовых беспорядков, необходимы соответствующие доказательства.

Следствие не должно проходить на уровне: «А что он сказал?» Роль того или иного фигуранта дела в качестве лидера нужно подтверждать существованием некой структуры, пусть даже неформальной, занимающейся, к примеру, поставками оружия, финансированием терроризма или криминальных структур. Таков принцип уголовного права.

Подобных следственных действий по делу Аскарова никто не проводил. При таком подходе любого человека, не только Азимжона, можно привязать к конкретному уголовному делу и сделать сепаратистом или террористом международного масштаба. И в этом весь ужас нашей судебной системы.

Во время заседаний шел постоянный прессинг. Складывалось впечатление, что в зале суда присутствуют только родственники убитого милиционера и его односельчане. Ни одного узбека на суд не пустили.

— Когда апелляция по делу дошла до Верховного суда?

— В декабре 2010 года. В январе 2011 уже было вынесено решение, подтвердившее вердикт Базар-Коргонского районного суда о пожизненном сроке лишения свободы. С момента возбуждения уголовного дела, с 13 июня прошло всего полгода.

— Есть версия, что на пожизненном сроке для Азимжона Аскарова настояла лично президент переходного периода Роза Отунбаева?

— Об этом говорили некоторые члены Временного правительства. Я несколько раз встречался с Отунбаевой. Роза Искаковна сама приглашала меня. Интересовалась делом Аскарова. Мне тогда казалось, что она хотела помочь. Я так это воспринимал. Она не давила, просто расспрашивала меня, что происходит в суде, что я знаю по уголовному делу.

Перед началом заседаний по пересмотру дела в Чуйском областном суде я пытался встретиться с Отунбаевой еще раз. К сожалению, не получилось.

— Как уголовное дело Аскарова вышло на международный уровень?

— Я давно занимаюсь практикой обращения в Комитет по правам человека ООН. Лично мной или при моем участии было сделано около 15 обращений по самым разным статьям международного пакта.

Это долгая процедура, и не все люди ее выдерживают. Многие сдаются, предпочитают пойти на компромисс с системой. До конца доходят единицы, те, кому нечего терять. Один из них – Аскаров. У него вымогали деньги, он мог бы, как и другие, заплатить за свою свободу. Но у него не было таких денег.

По делу Аскарова мы исчерпали все возможности национального законодательства. Это главное требование Комитета ООН. В противном случае Комитет не принимает к рассмотрению заявку. Нужно доказать, что в своей стране мы сделали все, от нас зависящее. Пять лет шла работа по делу Аскарова. Проверяли каждый пункт обвинения.

— Что делали эксперты комитета? Они приезжали в Кыргызстан? Или просто рассматривали материалы, которые вы им предоставили?

— Процедура у них отработанная. Комитет по правам человека выясняет, нарушило ли государство права человека. К расследованию привлекают заинтересованные госструктуры, всех участников того или иного уголовного дела.

По итогам расследования Комитет ООН признал, что правительство Кыргызстана, в лице судебных органов, нарушило права гражданина Аскарова. Было особо отмечено и нарушение прав адвоката. Права на ведение защиты. Мне не давали работать. Не давали встречаться со своим подзащитным, вызывать свидетелей. Вот почему Комитет ООН вынес решение не просто пересмотреть дело, а освободить Аскарова.

— Сейчас как идет процесс? Есть давление со стороны власти?

— Нет, сейчас все нормально, никто не вмешивается. Проблема в другом. Складывается ощущение, что суд формальный. Это мое субъективное мнение.

— На каком вы сейчас этапе?

— Закончили допросы свидетелей по делу. Предстоит еще допрос Аскарова, доследование материалов дела, прения сторон.

— До Нового года процесс может завершиться?

— Да. Заседания проходят раз в неделю. Так что вполне возможно.

— Сможет ли ваш подзащитный встретить Новый год дома, а не в тюрьме?

— Маловероятно. У этих властей вряд ли хватит духу освободить Азимжона. Это слабая власть. Они боятся всплеска националистических настроений. Да и решение скорее всего будет приниматься не в зале суда, а на уровне руководства страны. Ведь президент Атамбаев недавно уже сказал, что не сомневается в виновности Аскарова.

Кабай Карабеков – редактор и корреспондент Ц-1 в Бишкеке